— Мессир Молин, — заметила Анжелика, улыбаясь, — у вас есть способность служить сразу нескольким хозяевам.

— О нет, мадам, — запротестовал интендант. — У меня нет нескольких хозяев, а есть несколько дел.

— Я уловила нюанс, мессир Молин.

— Мы сейчас говорим о деле дю Плесси де Бельер. Я все записал, мадам.

— Я готова обсудить ренту, необходимую господину маркизу. Взамен этого я хочу, чтобы была свадьба, и, когда после нее я стану маркизой дю Плесси де Бельер, хочу быть хозяйкой всех земель и поместий, принадлежащих маркизу, то есть моему мужу. Желаю также, чтобы он представил меня своим родственникам и знакомым как свою законную супругу. А также чтобы мои двое сыновей нашли приют и покой в замке их деда. Короче говоря, я должна быть в курсе всех дел господина маркиза дю Плесси де Бельер.

— Мадам, по правде говоря, дела маркиза плохи и вас не обрадуют. Прямо скажем, они в упадке. Не хочу от вас скрывать, что мой хозяин в долгах как в шелках. Разрешите записать ваши предложения, мадам.

Некоторое время слышался только скрип пера и треск поленьев в камине. Пока Молин писал, мадам Марен думала: «Если я стану маркизой дю Плесси, Молин будет моим интендантом».

— Мадам, могу ли я просить еще об одном условии нашего соглашения? — подняв голову, спросил старик.

— Для моей выгоды или для выгоды вашего хозяина?

— На этот раз для вашей выгоды, мадам.

— Анжелика, — начал Молин, — я знаю вас уже много лет и буду говорить с вами, как много лет назад, в качестве вашего отца. Думаю, что это было бы великолепно, если бы вы вышли замуж за моего хозяина. Честно говоря, я думал, что больше не увижу вас. Но вы здесь против всякой логики, и мой хозяин обязан жениться на вас. Не знаю, что толкает его на этот союз, но хочу, чтобы этот брак был удачным.

— Я согласна с вами, господин Молин. Но какое условие вы хотите внести дополнительно в контракт?

— Вы, конечно, желаете сделать большую свадьбу, мадам. А как насчет расходов?

— Расходов? — повторила Анжелика, раскрывая глаза, как монашка, только что вышедшая из монастыря.

— Мадам, господину маркизу хочется сделать свадьбу тайной. Удивил ли я вас, не знаю, но скажу, что чувства, которые мой хозяин питает к вам, далеки от того, что называют любовью.

— Я знаю об этом, — еле слышно произнесла Анжелика.

Молин спокойно перебил ее.

— Мадам, в данный момент ваша позиция сильна, потому что вы считаете маркиза снобом, но позже вам нужно будет изменить подход к Филиппу. Если нет, вы будете очень несчастливы.

— Я была уже несчастна, Молин, и не хочу снова начинать с нуля.

— Вот поэтому я и предлагаю вам второй вариант защиты. Послушайте, Анжелика, я очень стар, чтобы лицемерить. После свадьбы у вас не будет власти над ним. Маркиз будет обладать всем. Ларец, деньги, все это будет в его руках. Любви для него не существует.

«Молин прав», — подумала Анжелика.

— Я думаю, — сказал Молин, — что вы достаточно обольстительны, чтобы выиграть партию. Мой хозяин, конечно, знает женщин. Для него это бездушные существа. Вы слышали о его оргиях в Норжоне. У него дикие рефлексы, воспитанные войной и насилием.

— Молин, вы говорите ужасные вещи.

— Я не хочу пугать вас, мадам, а желаю только предупредить.

В этот момент открылась дверь и в темноте появился силуэт маркиза.

Филипп дю Плесси был одет в атласный светлый костюм и выглядел, как снежный человек. Его парик был великолепен.

— Молин, в какой стадии находятся переговоры? — спросил маркиз.

— В общем мадам согласна с предложенными условиями.

— Вы клянетесь, что знаете тайник, где находится ларец?

— Да, я клянусь.

— В таком случае подойдите сюда, господин Шаретт.

Духовник, черный худой силуэт которого маячил за хозяином, подошел к столу. Анжелика поклялась на распятии, что сразу после свадьбы она вручит мужу злосчастный ларец. Потом Молин объявил величину ренты, которую мадам Марен обязана будет платить мужу каждый год. Она знает расточительство маркиза и должна будет повышать ренту.

Анжелика скривилась.

«Когда я стану маркизой дю Плесси де Бельер, — думала молодая женщина, — я выжму из его земель максимум дохода».

— Есть одно условие, господин маркиз, которое мадам Марен, присутствующая здесь, заставила меня вписать в контракт. Вот оно: финансовые дела будут решаться после свадьбы.

Маркиз сказал:

— О да, конечно. Это предел мечтаний мадам Марен.

Бесстыдство, соединенное с цинизмом. Теперь он был бледен от злости.

— Предупредила ли мадам Марен свидетелей, которые будут присутствовать на этой церемонии? — Филипп повернулся к Анжелике, которая во время всего этого разговора старалась держать себя в руках.

Она подняла свои прекрасные глаза на жениха. Жестокое выражение его лица заставило ее поневоле вздрогнуть.

— Ладно, — медленно сказал маркиз, и жестокая улыбка появилась на его губах.

Глава 40

— Вы заставили меня сыграть очень отвратительную роль, — сказала Анжелика Молину, — о такой я даже не думала.

— Когда выбираешь отвратительную роль, мадам, не нужно быть щепетильной, а надо только поддерживать свои позиции.

«Я снова обретаю старых знакомых», — сказала себе Анжелика, смотря вдаль, и это отвлекло ее от мысли, что Филипп абсолютно равнодушен к ней.

Они стояли рядом, ожидая, пока карета мадам Марен развернется и подъедет к подъезду. Вдруг Молин, смотревший на звездное небо, тихо сказал:

— Я до сих пор не могу понять, как такой человек мог умереть?!

— Какой человек? — тихо спросила Анжелика.

— Господин граф де Пейрак, мадам.

Анжелика вся сжалась в комок.

— Вы думаете, что он осудит меня, если я выйду замуж за Филиппа? — тихо спросила Анжелика.

Старик молчал, как бы не замечая ее.

— Как такой человек мог умереть? Может, король вовремя понял?

Молодая женщина схватила интенданта за руку.

— Молин, вы что-то знаете.

— Я слышал, что король простил его в последний момент.

Анжелика опустила голову.

— Увы, я своими глазами видела, как он сгорел на костре на Гревской площади.

— Ну что ж, мадам, тогда предадим это забвению, — сказал Молин, перекрестившись. В этот момент он очень походил на патера. — Да восторжествует жизнь, мадам!

По дороге Анжелика, сжав руки на груди, продолжала думать о муже.

«Где ты, Жоффрей?! — говорила она себе. — Почему свет от костра стоит передо мной вот уже пять лет? Если ты еще на земле, вернись ко мне!»

Анжелика еле подавила рыдания, исходившие из истерзанной души и раненого сердца. Блики уличных фонарей падали на нее, растворяясь в темноте, по щекам текли слезы. В этом мраке, как и в жизни, она пробиралась на ощупь. Анжелика чего-то боялась. Боялась ли Филиппа или Жоффрея, мертвого или живого? Нестерпимая тоска переполняла ее грудь, какая-то неопределенность томила ее пылающее сердце.

В отеле дю Ботрэн Флоримон и Кантор подбежали к матери. Они были одеты в розовые сатиновые кофточки с кружевными воротничками, на их головах были шляпы с розовыми перьями, а по бокам красовались маленькие шпаги. Вместе с ними были их собаки. Кантор, опершись о спину большой рыжей собаки, вынул шпагу из ножен.

С бьющимся от волнения сердцем Анжелика смотрела на этих двух маленьких обаятельных ребят. Какие они сейчас серьезные, бывшие «ангелочки» «Двора чудес». Как важно они носили свои детские шпаги. По сравнению с Филиппом и призраком графа де Пейрака они казались такими беспомощными и слабыми.

— Да восторжествует жизнь! — сказал недавно старый гугенот.

Теперь жизнь Анжелики была в них. Это для детей она будет продолжать борьбу, свой путь к счастью.

И да поможет ей бог!

Глава 41

Все те мрачные мысли, мучившие Анжелику в последнее время, не были замечены ни ее близкими, ни друзьями.

Раньше ее семья была безвестной при дворе. Но вот уже несколько лет имя де Сансе мелькало во дворцовой хронике. Старший брат Анжелики иезуит Раймонд был в моде. Даже мать короля, Анна Австрийская, в свое время была неравнодушна к нему. Это был великий иезуит, с огненными глазами, у которого все светские дамы хотели получить благословение.